Барковиана. Поп Вавила

Материал из МатВики
(перенаправлено с «Поп Вавила»)
Перейти к навигацииПерейти к поиску


          Жил-был сельский поп Вавила, —
           Уж давненько это было, —
           Не скажу вам, как и где
           И в каком таком селе.

           Поп был крепкий и дородный
           Вид имел он благородный,
           Выпить — тоже не дурак, —
           Лишь плохой имел елдак:
           Очень маленький, мизерный,
           Так, хуишко очень скверный,
           И залупа не стоит, —
           Как сморчок во мху торчит.

           Попадья его Ненила,
           Как его не шевелила,
           Чтобы он её поёб, —
           Ни хуя не может поп.
           Долго с ним она возжалась:
           И к знахаркам обращалась,
           Чтоб поднялся хуй попа, —
           Не выходит ни кляпа.

           А сама-то мать Ненила, —
           Хороша и похотлива, —
           Ну и стала всем давать:
           Словом, сделалася блядь.

           Стала вовсе ненаёбна
           Ненасытная утроба.
           Кто уж, кто её не ёб:
           Сельский знахарь и холоп,
           Целовальник с пьяной рожей,
           И приезжий, и прохожий,
           И учитель, и батрак, —
           Все совали свой елдак.

           Благочинному давала, —
           И того ей стало мало:
           Захотела попадья
           Архирейского хуя.

           Долго думала Ненила,
           Наконец таки решила
           В архирейский двор сходить
           И владыке доложить,
           Что с таким де неуклюжим
           Жить она не хочет мужем,
           Что ей лучше в монастырь,
           А не то, — так и в Сибирь.

           Собралась, как к богомолью:
           Захватила хлеба с солью
           И отправилась пешком
           В архирейский летний дом.

           Долго ль, скоро она шла, —
           Наконец и добрела.

           Встретил там её келейник,
           Молодой ещё кутейник, —
           Три с полтиной взял он с ней,
           Обещав, что архирей
           Примет сам её прилично
           И прошенье примет лично.
           
           После в зал её отправил
           И в компании оставил
           Эконома-старика,
           Двух просвитеров, дьяка, —
           Встали все со страхом рядом.
           Сам отправился с докладом:
           И вот из царственных дверей
           Показался архирей.
           
           Взор — суров, движенья — строги, —
           Попадья тут прямо в ноги:
           — Помоги, владыко, мне,
           Но прошу, наедине
           Лишь поведать своё горе, —
           Говорит с тоской во взоре.

           И повёл её аскет
           В свой отдельный кабинет.

           Там велел сказать, в чём дело.
           Попадья довольно смело
           Говорит, что уж лет пять
           Поп не мог её ебать.
           Хуй его уж не годится,
           А она должна томиться
           Жаждой страсти столько лет…

           Был суровый ей ответ:
           — Что же муж твой — что ли болен?
           Иль тобою не доволен?
           Может быть твоя пизда
           Не годится никуда?

           — Нет, помилуйте, владыка, —
           Отвечает тут затыка, —
           Настоящий королёк[1], —
           Не угодно ли разок?

           Тут скорёхонько Ненила
           Архирею хуй вздрочила,
           Юбку кверху подняла
           И сама под ним легла.
           Толстой жопой подъезжала,
           Как артистка поддавала…
           Разошёлся архирей
           Раз четырнадцать на ней.
           — Хороша пизда, не спорю
           И помочь твоёму горю
           Я готов и очень рад, —
           Говорит святой прелат.
           — Всё доподлинно узнаю,
           Покажу я негодяю.
           Коли этаких не еть,
           Значит вкуса не иметь,
           Быть глупее идиота.
           Как придёт тебе охота,
           Полечу тебя опять, —
           Чур, как нынче поддавать.
           
           И довольна тем Ненила,
           Что от святости вкусила:
           Архирея заебла, —
           Веселей домой пошла.
           
           А его преосвященство
           Созывал всё духовенство
           Для решенья многих дел.
           Между прочим повелел,
           Чтоб дознанье учинили
           Об одном попе Вавиле:
           Верно ль то, что будто он
           Еть способности лишён?
           И об этом донесенье
           Дать ему без промедленья.
           
           Так недели две прошло, —
           Спать ложилося село.
           Огоньки зажгли по хатам…

           Благочинный с депутатом
           К дому попа подъезжали
           И Вавилу вызывали.
           — Здравствуй, сельский поп Вавила,
           Мы де вот зачем пришли:
           На тебя пришёл донос
           Неизвестно, кто принёс.
           Будто хуем не владеешь,
           Будто еть ты не умеешь,
           И от этого твоя
           Горе терпит попадья.
           Что на это ты нам скажешь?
           Завтра утром нам покажешь
           Из-за ширмы свой елдак,
           Чтоб решать могли мы так:
           Можешь ли ебать ты баб?
           Или хуй совсем ослаб?
           А теперь нам только нужен
           Перед сном хороший ужин.

           Подан карп, уха стерляжья,
           Спинка в соусе лебяжья…
           Поболтали, напились,
           Да и спать все улеглись.
           
           На другой день утром рано
           Солнце вышло из тумана.
           Благочинный, депутат,
           Хуй попа смотреть спешат.

           Поп Вавила тут слукавил
           И за ширмою поставил
           Агафона-батрака, —
           Ростом в сажень мужика.
           И тогда перед попами
           Хуй с огромными мудями,
           Словно гири, выпер вон
           Из-за ширмы Агафон.

           — Что-то, мать, с тобой случилось?
           Ты на это пожурилась? —
           Благочинный вопросил
           И Ненилу пригласил
           Посмотреть на это чудо:
           Тут и весу-то — с полпуда!
           И не только попадья,
           Но, сказать дерзаю я,
           Что любая бы кобыла
           Эту елду полюбила,
           И не всякая пизда
           Это выдержит всегда.

           — Ах, мошенник, ах, подлец, —
           Обманул он вас, отец!
           Это хуй ведь Агафона,
           И примета слева, вона…
           Бородавка, мне ль не знать?
           Что ты врёшь, ебёна мать?! —
           Так воскликнула Ненила…

           И всему конец тут было.

См. также[править]

Примечания[править]